Текст #000870

И еще одна сторона жизни Дмитрия Калмыкова мне кажется необыкновенно привлекательной. Любовь к Марии. Не знаю, получится ли, но, надеюсь, что зрителю будет понятно: возвращение к больной Марии, когда он бросает все и летит на Север, — это переосмысление всей жизни. Он понимает, что если этого любимого существа не будет рядом, он погиб. Я не знаю, как сложилась бы его судьба в случае смерти Марии: он мог махнуть рукой на работу, спиться или стать рядовые всем довольным служащим, или начать распутничать... Не берусь предсказывать, у нас счастливый конец...

Я впервые в кино играю современника и хорошо понимаю, как трудно — хотя роль написана очень точно и интересно — создать живой достоверный характер. Что для этого нужно? Много чего...

Анатолий Солоницын не любит рассказывать о роли... Но с удовольствием участвует в разговорах на любые сторонние темы, вступает в споры, умеет слушать собеседника... Так и сложилось это интервью: из множества маленьких бесед, которые мы вели в паузах на съемочной площадке, в автобусе, по дороге в гостиницу, вечером в номере...

Мне, скажем, нравится, как сейчас Сергей Аполлинарьевич выстраивает одну из сцен между Калмыковым и Марией. Калмыков Вдруг начинает декларировать... Идет, знаешь, такая грубая, откровенная декларация своих положительных взглядов. Хорошо это или плохо? По-моему, хорошо. В этом есть правда. Мне, например, трудно говорить о роли, я не хочу давать интервью. Что мне делать? Я сажусь на газетный штамп, и покатилось: ты — вопрос, я — ответ. Все довольны. Я — тем, что остался в себе, ты — для тебя это работа — тем, что с паршивой овцы хоть шерсти клок... Нет, нет, конечно же, ты так не думаешь... Но все довольны, и каждый остался при своих... Так и у Калмыкова: Мария в споре морально сильнее, она прижимает его к стенке — тогда он выбирает самый легкий путь защиты: декларирует свой прекрасные положительные взгляды. Удобный путь ухода от честного разговора, от выявления себя. Эта неожиданная, немножко плакатная деталь, непривлекательная деталь, делает Калмыкова реальным и привлекательным человеком... Понимаешь, я могу сказать, а ты написать о привлекательности человека, который ради дела вступает в борьбу, с ее победами, отступлениями, поражениями, компромиссами — со всей ее сложностью. Но человека-то за этими словами нет. Попробую объяснить...

Прототипом Калмыкова является архитектор Александр Шипков. Мне, надо сказать, его характер нравится больше, чем тот, что играю я, хотя и в нем много от Шипкова...

Так вот, есть в фильме сцена в архитектурной мастерской: Калмыков возвращается на Север вместе с Марией, приходит в мастерскую и видит развешанные на стенах дружеские шаржи, которые ребята нарисовали к его приезду.

Мне поначалу тоже показалось странным такое отношение к шутке, в этом есть какая-то неприятная жестокость, а потом я понял, что Шипков прав. Его поступки выработаны многолетним мотанием по кабинетам, где он доказывал свою правоту.

А потом проходит время, этот человек добивается всего, чего хотел, он уже тот, с кем все считаются. И мы говорим: «Молодец». У него все есть». А у тебя нет? Ты пьешь кофе| без сахара? Так ты этого и достоин, ты ж не, добился, ты был добрым и хорошим, ты не хотел связываться с некоторыми людьми, предпочитал оставаться в стороне... Это жестокая, очевидно, философия, но она реальна: Каждый человек сам выбирает свою судьбу...

В Москве я решил поближе познакомиться с проблемами градостроительства на Севера Спрашиваю знакомого архитектора, не посоветует ли, что почитать на эту тему.

— Не надо ничего читать. Приходи в четверг в институт, там защищает диссертацию один архитектор, который все про это знает.

— Шипков? — спрашиваю на всякий случай.

— Ты его знаешь? — удивляется мой знакомый, справедливо уверенный, что кроме его фамилии да еще нескольких самых выдающихся имен в архитектуре я никого не знаю. Баден Баден Отдых в Дивноморске без посредников